Русско-вьетнамский словарь, 1957 г., П.А. Скржинский

Модератор: tykva

Закрыто
ozes
Администратор
Сообщения: 76289
Зарегистрирован: 21 окт 2009, 19:27

Русско-вьетнамский словарь, 1957 г., П.А. Скржинский

Сообщение ozes » 02 фев 2015, 10:38

В 1957 году были изданы два словаря:

1) Русско-вьетнамский словарь, под ред. П. А. Скржинского, Москва, 1957
2) Русско-вьетнамский практический словарь, под ред. Ань Дао, Хюи Ван,Тхань Нгуен,Чан Тхонг, Ханой, 1957

ozes
Администратор
Сообщения: 76289
Зарегистрирован: 21 окт 2009, 19:27

Re: Русско-вьетнамский словарь, 1957 г.

Сообщение ozes » 02 фев 2015, 10:43

Статья о П.А. Скржинском с нашего старого форума (2007 г.):
http://www.nhat-nam.ru/phpBB2/viewtopic.php?t=1117


Русский воин, прошедший две войны в двух странах

Он пережил две большие войны: Великую отечественную, которую советский народ вел против немецкого фашизма, и войну Сопротивления против французских колонизаторов во Вьетнаме. Имя этого героического человека – Платон Александрович Скржинский.

Изображение
Хай Тхань (Платон) в провинции Бэнче, где он жил и воевал во время войны Сопротивления против Французских колонизаторов (1988 год)

В 1940 году, когда Платону Скржинскому было 18 лет, он вступил в Красную Армию и ушел воевать на один из фронтов Великой отечественной войны. В 1942 году он попал в плен и был отправлен в фашистский концлагерь, где фашисты заставляли заключенных выполнять непосильные каторжные работы. Судьба распорядилась так, что в это время он вступил в отряд легионеров французской армии, и в 1946 году был отправлен на Индокитайский фронт. В далеком Вьетнаме бывший солдат Красной Армии глубоко проникся трудностями жизни народа этой колониальной страны, был восхищен его героическим духом в борьбе за свободу. И тогда Скржинский решил перейти на другую сторону фронта. Это было незабываемым решением в его жизни. Он даже точно запомнил дату - 28 июля 1947 г., когда совершил побег из французской армии при помощи пропагандиста Лиги борьбы за независимость Вьетнама (Вьетминь, 1941-51гг.).

Немало трудностей пришлось преодолеть русскому воину, прежде чем он официально стал членом вьетминьской армии. С этого дня товарищи стали звать Платона Скржинского по-вьетнамски – Хай Тхань. Жизнь Скржинского во Вьетнаме была отмечена не только военными воспоминаниями. На этой азиатской земле он встретил свою «половину» – партизанку по имени Май родом из провинции Бэнче. В 1948 году они сыграли свадьбу и год спустя на свет появилась дочь, которую назвали Анной Платоновной Скржинской.

Все это время французы прилагали огромные усилия для розыска высокого вьетминьца-европейца. Скржинскому пришлось покинуть партизанский отряд и перейти в дивизион-герой № 307. Здесь он и встретил радостную весть о победе над французами под Дьенбьенфу, благодаря которой на севере страны была завоевана независимость и восстановлен мир. За боевой дух и заслуги во время войны Сопротивления Платон Скржинский был награжден орденом «Славы».

В 1955 г. перед возвращением на родину Скржинского вместе с дочерью пригласили в резиденцию Президента Хо Ши Мина, где вождь вьетнамской революции принял его, угостил чаем и сладостями. После этой встречи Хо Ши Мин направил письмо Политбюро ЦК КПСС, в котором подтвердил заслуги «товарища Хай Тханя» перед вьетнамской революцией и выразил пожелание, чтобы П.А.Скржинскому выдали въездную визу в СССР, что и было сделано.

Вернувшись на родину, Платон Скржинский стал работать диктором и переводчиком вьетнамской редакции на московском радио и растить дочь.

Судьба этого героического воина, полная невзгод, еще раз привела его во Вьетнам в 1988 году, когда по случаю 40-летия со дня основания 307-го дивизиона Скржинский вместе с несколькими товарищами был приглашен во Вьетнам. Он встретился с бывшими однополчанами, побывал на родине покойной жены, зажег благовонные палочки на ее могиле.

П. А. Скржинский навечно ушел от нас 26-го марта 2003 г. Но его имя и его подвиги были записаны в историю двух народов, как свидетельство интернационализма, духа сплоченности и взаимопомощи разных народов в борьбе против своих врагов.

Диктор, переводчик вьетнамского языка радио «Голос России» Анна Скржинская недавно вышла на пенсию. Она с большой теплотой говорит о своем отце: «Я горжусь, что мне выпала честь родиться дочерью своего отца. Он отдал все свои силы ради победы под Дьенбьенфу – родине моей матери».

ozes
Администратор
Сообщения: 76289
Зарегистрирован: 21 окт 2009, 19:27

Re: Русско-вьетнамский словарь, 1957 г., П.А. Скржинский

Сообщение ozes » 02 фев 2015, 10:46

Изображение
Хай Тхань (стоя, первый слева) в отряде партизан провинции Бэнче

Изображение
Анна Платоновна Скржинская в студии радио «Голос России

ozes
Администратор
Сообщения: 76289
Зарегистрирован: 21 окт 2009, 19:27

Re: Русско-вьетнамский словарь, 1957 г., П.А. Скржинский

Сообщение ozes » 02 фев 2015, 10:47

Изображение
Анна Скржинская с матерью (фотография, снятая в Бэнче)

Изображение
Платон и дочь в Бэнче

Иллюстрированный журнал Вьетнам, №6, 2005

ozes
Администратор
Сообщения: 76289
Зарегистрирован: 21 окт 2009, 19:27

Re: Русско-вьетнамский словарь, 1957 г., П.А. Скржинский

Сообщение ozes » 02 фев 2015, 10:47

Николай Николаевич Колесник:

"Я хорошо знал Платона Александровича Скржинского последние 15 лет его жизни. Легендарный Тхань (имя Тхань означает Верный) был удивительно добрым и отзывчивым человеком, гостеприимным хозяином. С ним интересно было беседовать. В его рассказах о военных буднях упоминались мельчайшие подробности, позволявшие живо представить происходившее в те далекие годы..."

ozes
Администратор
Сообщения: 76289
Зарегистрирован: 21 окт 2009, 19:27

Re: Русско-вьетнамский словарь, 1957 г., П.А. Скржинский

Сообщение ozes » 02 фев 2015, 10:50

Не с кем мне было тогда посоветоваться...

Скржинская Анна

Изображение

Пятнадцать лет Платон Скржинский провел на чужбине: 
Великая Отечественная война, плен, концлагеря, 
французский Иностранный легион, партизанский отряд 
в джунглях Южного Вьетнама. 
Его любили за открытость, доброту, готовность помочь.

В 1940 году восемнадцатилетним юношей он ушел служить в армию и вернулся на Родину 15 лет спустя, в 1955. В тот год ему исполнилось ровно 33 года...
Мой папа, Платон Александрович Скржинский, родился в 1922 году в небольшом украинском городе Бердичев. Его родители — Анна Алексеевна Скржинская — наполовину русская, наполовину украинка, была родом из небедной дворянской семьи, в юности подолгу жила в Париже, училась в Сорбонне; Александр Станиславович Скржинский — потомок польских дворян, окончил Историко-филологический институт князя Безбородко в г. Нежин с правом преподавать «мертвые языки»: латынь и древнегреческий.
Они дали сыну имя «Платон», что в переводе с греческого означает «широкоплечий».
Семья жила в большом добротном доме с фруктовым садом, огородом, и в летние каникулы сюда съезжалась молодежь — кузены и кузины из Киева и Ленинграда. В доме всегда жили кошки и собаки, была в хозяйстве и корова Аида. Звали ее так потому, что она давала себя доить только после того, как ей напоют начальные строки арии Радамеса из оперы Верди : «Мила-я Аи-да, Ра-я созда-нье...»
В доме царил культ музыки и книг: Анна Алексеевна прекрасно играла на фортепьяно, особенно она любила ноктюрны Шопена. Она давала сыну читать интересные журналы и книги на французском и немецком языках,
и в домашнем кругу было принято говорить только по-французски. К своим 18 годам Платон свободно говорил на русском, французском, немецком, польском и украинском языках. Спустя многие годы, не имея возможности разговаривать на родном русском языке (просто было не с кем), он будет по памяти про себя читать отрывки из произведений Пушкина, Некрасова, Гоголя, А.К. Толстого...

Хоть тяжело в ней бремя,
Телега на ходу легка,
Лихой ямщик, седое время
Везет, не слезет с облучка...

Это любимое стихотворение Пушкина Платон будет часто вспоминать на чужбине...
Прочитанные запоем книги Буссенара, Жюль Верна, Дюма, будили мечты о дальних странствиях и опасных приключениях. Зачитывался он еще одной книгой — «Артиллерия», — но тогда и предположить не мог как пригодятся ему эти знания. В школьные каникулы брал уроки вождения у одного шофера, получил документ, т.н. «стажерка», необходимый для того, чтобы иметь настоящие права.
В 1940 году Платон получил аттестат об окончании средней школы и в тот же год был призван и армию. Первое место службы — Ростов-на-Дону — батальон авиационного обслуживания.
В БАО служил караульным, иногда приходилось водить автомобиль. Однажды в 6 часов в воскресенье караульных вывезли на аэродром неподалеку от хутора « Бедняк», расставили по постам и сказали, что будто-бы там было «опасное направление». Двое суток, не сменяясь, стояли они на карауле. Ни есть, ни пить не давали. На третьи сутки так же неожиданно пришел приказ вернуться в казармы. И тут выяснилось, что все нехитрое солдатское имущество: парадная форма, новенькие привезенные из дома хромовые сапоги, личные вещи — все было разграблено вновь прибывшими резервистами. Пропажу зубной щетки он воспринял как настоящую трагедию.
Потом Платона перевели в пехотную часть в Сальские степи и Астрахань. Уже тогда в Астрахани было голодно. Солдатское «меню» состояло из пшенного супа, пшенной каши, и рыбьих ошметков. Он вспоминал, что одного солдата исключили из комсомола за «недостойное поведение»: он собирал рыбьи головы на помойке при офицерской кухне.
Весной 1942 года пехотную часть, где служил Платон, перебросили в Донбасс , чтобы оттуда подойти к Харькову, где командование намеревалось окружить части противника. Днем идти было невозможно, т.к. немцы беспрестанно бомбили и обстреливали из минометных орудий. Он вспоминал: «Ночью шли, днем останавливались. Каждый рыл себе траншею в человеческий рост, чтобы укрыться там и поспать. Однажды просыпаюсь и не узнаю местности — кругом ничего: ни деревьев, ни домов, а только вчера здесь была деревня и лес. Ночью немецкая авиация бомбила этот клочок земли, а я спал и даже не проснулся. Вот такая была усталость. Если написал бы кто-нибудь в романе — не поверил бы. До Харькова так и не дошли: началась печально известная операция, т.н. «Харьковский котел». На подступах к городу ночами солдат пешком гнали двумя рукавами: кругом голая степь, справа и слева их освещали огни сигнальных ракет. Ни леска, ни кустика, где можно было бы укрыться. Сзади тоже были немцы. Солдаты, потерявшие своих командиров, сбивались в кучу...
В результате этой трагической ошибки, допущенной командованием, многие тысячи советских солдат и офицеров попали в плен, а их семьи получили похоронки...

Прощай, прощай, моя юность,
Звезда моя, жизнь, улыбка!
Стала рукой мужчины
Мальчишеская рука.
Ты прозвенела, юность,
Как дорогая скрипка
Под легким прикосновеньем
Уверенного смычка.
Ты промелькнула, юность,
Как золотая рыбка,
Что канула в синее море
Из сети у старика!

Четверо суток пленных гнали степью. Раненых пристреливали. И только на пятые сутки дали поесть: буханку хлеба на четверых. Потом были Днепропетровск, Белая Церковь, город Стрый в Закарпатской Украине. По ночам ставили проволочные заграждения прямо в степи. В Стрые был уже настоящий концентрационный лагерь: с бараками, вышками, заграждениями и вооруженными охранниками. Когда в лагерь прибыла новая партия военнопленных, они узнали, что в живых здесь остались только повара, потому что все, кроме них, кто там был, умерли от голода. И вновь прибывшие занимались тем, что ежедневно хоронили умерших. Люди таяли на глазах.
Потом всех оставшихся в живых пленных рассортировали, многих отправили в Германию. Платон попал в группу, которую привезли на земляные работы в польский город Ченстохов.
З00 грамм хлеба с опилками и миска баланды из отбросов— это был дневной паек пленных, еле живых от побоев и издевательств конвоиров.
Так продолжалось до тех пор, пока советские войска не подошли к польской границе. Из Ченстохова их перебросили в Данию, опять на земляные работы. После освобождения Дании английскими войсками Платон в числе других был отправлен на юг страны. Ему и еще шестерым из партии удалось бежать. Какое-то время отсиживались в датских лесах. Когда вышли из леса, их задержали и отправили в лагерь для перемещенных лиц, расположенный на берегу моря. Там были женщины, дети, старики разных национальностей, было много и русских. Постепенно голодных, изможденных людей отправляли на их родину. Некоторые пытались прятаться в дюнах, но датчане их находили и возвращали в лагерь. Кому-то удалось все же сбежать. В июне 1945 года настала очередь русских. По всему лагерю развесили портреты Сталина, плакаты «Да здравствует Советская Родина!» Выступил советский командир. Его речь была короткой, но эмоциональной: вытянув руку вперед, со слезами на глазах, он кричал: «Товарищи! Родина вас простила! Возвращайтесь, Родина вас ждет!»
Потом датчане выдали недельный паек: консервы, сухари — и посадили в пассажирский поезд. Ехали без остановок, видно, было такое распоряжение, чтобы не спрыгивали с поезда. Так доехали до датско-немецкой границы. После проверки документов поезд пересек демаркационную линию, затем английскую и американские зоны. На территории Германии была уже советская зона. Когда все вышли из вагонов, вперед выступил советский политрук и четко, по-военному сказал: «У кого есть оружие, карты, компас, — немедленно сдать!» Платон предвидел нечто подобное: еще раньше при случае раздобыл у датчан и карту и компас, но, конечно, не сдал ни то, ни другое. Пленных опять посадили, правда, теперь уже в товарный поезд. В одном вагоне с ним ехал очень симпатичный молодой сержант — из охраняющих. Кто-то спросил: «А что с нами будет?» Сержант без обиняков ответил: «Кто домой поедет, кто в армию, а кто — этапом».
Из поезда Платону удалось сбежать. Запас еды — «добротный датский харч», компас и карта у него были. Двигался он перебежками точно по компасу на запад, к английской зоне. Местные рыбаки перевезли через небольшой заливчик и сказали, что сейчас уже никого не проверяют... Надо сказать, что шел он уже не один — с ним были немцы, которые хотели добраться до своих родственников в Гамбурге. Местные жители доброжелательно относились к путникам: в пограничной зоне бургомистр даже показал на карте местечко Кшоу, что по пути в Любек. Он сказал: «Вот здесь кончается лес , а — дальше поле — ничейная зона — и ручей, за которым начинается английская зона». Одна местная жительница дала Платону письмо своей сестре в Гамбурге и с этим письмом он пошел дальше. Через лес дополз до Кшоу, укрылся в кустах на самом краю поля. Мимо ходили часовые, сменялись патрули, и, как назло, шел проливной дождь. Когда, вроде, затихли патрульные, а дождь кончился, хотел незаметно пробежать по полю, но вдруг засветился огонек зажигалки: пограничник закуривал! «Сколько было у меня таких ситуаций: в меня стреляли в упор, но это было потом, сколько раз попадал под обстрел, бомбежку, был в концлагерях! А я все же живой! У меня очень добросовестный Ангел-Хранитель. Надо его чем-нибудь наградить!»
Дождавшись темноты, он сначала пополз по-пластунски, потом — встал в полный рост и пошел по дороге, добрался до ручья, и дальше уже прямиком — в Любек. В городе в бывших немецких бункерах устроили ночлежки. Пришел туда весь мокрый, усталый рухнул на матрац и тут же заснул. Когда проснулся, понял, что весь съестной запас украли...
На крыше поезда — тогда таких «пассажиров» было много — добрался до Гамбурга. Нашел женщину, которой было адресовано письмо. Пожилая «фрау» хорошо его приняла: приготовила ему ванну, накормила. За два дня, что он прожил у этой доброй женщины, ему удалось получить документ о том, что он является «лицом без определенного места жительства». Но все-таки уже не «никто»! К тому времени Платон уже довольно прилично говорил на местном диалекте, и поэтому ему удалось наняться батраком к одному немцу, торговавшему углем. Работал с раннего утра до поздней ночи, спал тут же, в угольном сарае, на старом дырявом матраце. Некоторое время удавалось помогать местным жителям: не мог он спокойно смотреть как издевается хозяин над бедными людьми; изо дня в день торгаш поднимал цену на топливо, да еще нещадно обвешивал. Платон вынул одну доску из задней стенки сарая, где огромной кучей был свален товар, и, приходившие по ночам, бедняки понемногу брали этот высыпавшийся из пролома уголь. Но вскоре хозяин обвинил его в краже и выгнал. Пришлось уезжать. Из Гамбурга опять на крыше вагона перебрался на юг Германии, в Баварию, где находилась американская зона.
С документом Платон нанялся грузчиком при кухне для американских военнослужащих. Место было сытное, несмотря на послевоенное время — сливочное масло выбрасывали ящиками. Но продержался там недолго: не выдержал издевок и цинизма американских «вояк». Снова без гроша в кармане оказался на улице. Все попытки найти хоть какую-нибудь работу заканчивались неудачей: в городе было полным-полно таких же голодных, бездомных и безработных, как он.
И вдруг увидел рекламный плакат: белозубый красавец с винтовкой, призывал: «Немецкая молодежь! Иностранцы! Записывайтесь во Французский Иностранный Легион!»
Начитавшись в детстве Буссенара, Майн Рида, Эдгара По, Купера, Платон решил: «Посмотрю мир!» и пошел на вербовочный пункт. К его удивлению, не спрашивали никаких документов, не задавали никаких вопросов, — только врачебный осмотр, проверка зубов (как у лошадей) и— все! «Годен!» Легионеры подписывали контракт на ближайшие 5 лет, а по истечении этого срока могли по желанию продлить его, если, конечно, оставались в живых.
Новичков сразу направили в учебный лагерь Легиона, находившийся рядом со старинным средневековым замком в Обани, пригороде Марселя. Через несколько месяцев муштры, ежедневных строевых, учебной стрельбы из различных видов оружия, новоиспеченных легионеров (тут были русские, украинцы, немцы, итальянцы, греки) с нашивками «Экстрем ориент» — «Дальний Восток» — на рукавах посадили на голландский корабль, который в тот же день вышел из Марсельского порта.
Несмотря на подписанное весной 1946 года предварительное французско-вьетнамское Соглашение о признании Вьетнама свободным государством, Франция пыталась удержать свои позиции в своей бывшей колонии и посылала туда все новые и новые силы.
Когда корабль подходил к Суэцу, Платон, стоя на палубе, увидел советский корабль, с которого рабочие-арабы сгружали уголь. Тоска по далекой родине вновь сжала его сердце...
Сам Суэцкий канал легионеры не увидели: всех согнали в трюм и заперли там, видно, опасаясь, что кто-нибудь еще сбежит. А такие случаи были: на рейде в Порт-Саиде посылали людей с деньгами на берег за продуктами, а те сбегали. Будучи хорошими пловцами, они прыгали в воду прямо с борта корабля.
На корабле с легионерами проводили усиленную агитационную работу: пытались убедить в «правильности» проводимой Францией политики «умиротворения». Но последние события развеяли все сомнения Платона на этот счет; и все же он понимал, что иного пути вернуться на Родину у него нет.
Африка, Австралия, Новая Зеландия остались позади и, миновав берега Индонезии, корабль вошел в порт Сайгон. Легионер-украинец, впервые увидев кокосы и бананы, воскликнул: «Дывись, кавуны на дереве растут и огирки теж!». Расквартировали легионеров на заброшенной вилле. Там, к своему удивлению и к своей большой радости, он обнаружил две книги на русском языке: «Руководство по производству синтетического каучука» и томик стихов А.К. Толстого. Он снова читал строки , которые так часто повторял про себя все эти годы:

«Господь, меня готовя к бою,
Любовь и гнев вложил мне в грудь,
И мне десницею святою
Он указал правдивый путь;
Одушевил могучим словом,
Вдохнул мне в сердце много сил,
Но непреклонным и суровым
Меня господь не сотворил».

К счастью, среди легионеров было немного умеющих водить машину и его определили шофером, на карательные операции не посылали. Но ужасающих картин после таких операций по «умиротворению» он повидал немало: обезглавленные жители деревень, пленные с перепиленными ногами, женщины с распоротыми животами... Среди легионеров были бывшие эсэсовцы. Они хвастались, что стреляли только в живот — пусть помучится!
Платон говорил, что именно тогда он принял «коммунистические принципы», стал «коммунистом в душе», хотя никогда ни в какой-либо партии не состоял.
В городе Винь Лонг, куда направили его подразделение, он не раз пытался заговорить с вьетнамцами на французском языке: но те — или плохо знали иностранный, или опасались чужака в американской форме, попросту убегали. В конце-концов нашелся человек, который ему поверил, познакомил с другими. Платон помогал вьетнамским, даже договорился о побеге из Легиона. Но, к несчастью, среди партизан оказался предатель. С ужасом Платон узнал, что всю группу схватили. Много предатель знал, но не знал он только одного: кто из легионеров помог партизанам достать последнюю партию патронов. Патриоты мужественно выдержали все пытки и издевательства и погибли, не сказав ни слова.
Потом Платона перевели в город Бен Че. Там на своем грузовичке — канадском «Шевроле» — возил воду для легионеров. На водокачке ему в помощники давали пленных вьетнамцев, которые набирали воду в цистерну — прицеп. Платон к ним относился хорошо: угощал сигаретами, мог отпустить домой, если местный, с условием вернуться не позже определенного срока, потому что иначе его самого накажут. Те смотрели на высокого, крепкого парня и молча удивлялись: «Вроде легионер, а добрый». Он отвечал: «Да я такой же пленный, как и вы».
Платон уже давно твердо решил перейти на сторону южновьетнамских патриотов, только все не было подходящего случая. Одна мысль не давала покоя «как он мог попасть в такое?» Наконец, ему повезло: он познакомился с опытным подпольщиком. Позже он узнал, что водокачка была местом явки партизан. Видимо, для проверки они попросили помочь с боеприпасами. Он сумел достать небольшой запас патронов, потом передавал подпольщикам медикаменты и продукты брошенным в тюрьму патрио­там. 26 августа 1947 года наступил новый период в его жизни: отныне он был членом партизанского отряда, действовавшего в дельте Меконга, в котором бок о бок сражались молодые воины-интернационалисты: австриец, два немца, несколько алжирцев. После очередного налета на французский пост он получил новое имя «Тхань» — «Верный». Будучи физически сильным, он на руках выносил раненых с поля боя. «К тому времени я уже много пережил, поэтому паники не было.»
И среди местного населения были смельчаки, которые помогали партизанским отрядам координировать свои действия, передавать важную информацию. Иногда бойцы получали задания встретиться с тем или иным человеком. Явочными местами могли служить разные объекты: водокачка, парикмахерская или даже пагода. Однажды в деревушке неподалеку от провинциального центра Бен Че он познакомился с очень красивой вьетнамской девушкой Май или Мари Колетт — так назвал свою внебрачную дочь сотрудник французского колониального ведомства в Индокитае. Платон ей тоже понравился. Когда сыграли свадьбу, жили в деревне, в доме родственницы Колетт.
Но вскоре им пришлось расстаться: 310 батальон, в котором он тогда воевал, передислоцировали в другой район. Как-то отбили у французов 37 мм пушку, первую в полку. Эту пушку бойцы носили на руках. Платона назначили командиром только что созданного артиллерийского отделения. Снарядов для пушки не было, поэтому приходилось делать их самим. Вместе со своими вьетнамскими соратниками он стойко переносил все тяготы партизанской жизни: во время налетов подолгу сидел, нырнув с головой в болото так что дышать приходилось через тростниковую трубочку; месяцами мок под тропическим дождем, снимал с себя пиявок, падающих прямо с деревьев, убегал от преследовавших ядовитых змей... Нередко голодал. Бывшие бойцы 307 легендарного батальона рассказывали: «Мы усаживались за низеньким столом, у каждого в руках — плошка с рисом. Посредине стола — миска с рыбным соусом и деревянная рыбка. По очереди брали палочками эту рыбку, обмакивали в соус, обсасывали и передавали соседу...»
Весть о том, что в Бен Че у него родилась дочь, застала Платона далеко от дома...
Последние несколько лет воевал в рядах легендарного 307 батальона Армии защиты Родины, где служил командиром сначала взвода связи, а затем — стрелком зенитно-пулеметного, затем — минометного расчетов. 8 лет — с 1947 по 1955 сражался Платон в рядах патритов Южного Вьетнама. Много километров прошагал он со своим отрядом от Южного мыса Камау до партизанского края Долины тростников.
После подписания Парижских Соглашений о перемирии началась операция по переброске войск на Север страны. В 1954 году по Женевским Соглашениям Вьетнам был поделен на 2 части: «белые» уходили на Юг от 17 параллели, а «красные» — на север. В те годы мало кто из советских людей знал вьетнамский язык и его пригласили сопровождать вьетнамских военнослужащих в качестве переводчика на советском корабле «Ставрополь», совершавшем челночные рейсы Сайгон–Хайфон–Сайгон. Осенью 1954 года с помощью вьетнамских друзей папа морским путем переправил меня на Север, а через некоторое время и сам приехал в Ханой. Колетт не решилась покинуть родину и впоследствии вышла замуж за китайского мигранта в своей родной деревне.
Во вьетнамской столице Платон присутствовал на аудиенции, устроенной Президентом Хо Ши Мином. По приглашению Президента мы вдвоем жили в президентском дворце в качестве гостей.
За боевые заслуги Платон Александрович Скржинский был награжден медалями и Звездой солдатской славы ДРВ. Это единственный случай, когда такой высокой награды ДРВ был удостоен иностранец. Благодаря личному обращению Президента Хо Ши Мина, официальным письмам Национального собрания ДРВ и Командования вьетнамской Армии к советскому руководству ему разрешили вернуться на Родину. И в мае 1955 года в сопровождении работника советского посольства в ДРВ мы сели на поезд Ханой-Пекин. Там пересели на поезд Пекин-Москва.
Больше четверти века он проработал переводчиком вьетнамского отдела Иновещания Гостелерадио. Выйдя на пенсию, много переводил, в основном, произведения французских писателей, часто работал с вьетнамскими делегациями правительственных, государственных, профсоюзных деятелей, Союзов писателей, композиторов, драматургов и художников. И не было среди гостей ни одного человека, который не слышал бы о русском партизане по имени Платон-Тхань, храбро сражавшемся в джунглях Южного Вьетнама в годы Первой войны Сопротивления...

Изображение

Изображение

Изображение

Изображение

Изображение

Изображение

http://www.inieberega.ru/node/400

Закрыто

Вернуться в «Вьетнамский язык»

Кто сейчас на конференции

Сейчас этот форум просматривают: нет зарегистрированных пользователей и 1 гость

Поделиться: