Рассказы Фан Тхи Ванг Ань - перевод Куинь Хыонг

Рассказы, книги, статьи, стихи, фильмы

Модератор: tykva

Ответить
Аватара пользователя
tykva
Супермодератор
Сообщения: 203
Зарегистрирован: 17 мар 2017 14:46
Откуда: Ханой
Род занятий: Переводчик

Рассказы Фан Тхи Ванг Ань - перевод Куинь Хыонг

Сообщение tykva »

Перевод с вьетнамского Куинь Хыонг (tykva).
Редактор русских текстов - Ирина Винсковская (администратор Нят-Нам.ру, на форуме ozes).


Фан Тхи Ванг Ань

Когда были молодыми (*)

1
Поминки по моей тёте в июне по лунному календарю. Я не помню точную дату, знаю только, в этом месяце, в эти траурные дни моя бабушка становится другим человеком, ходит сама не своя, с глубокой апатией, разочарованностью, с растерянностью...
Тётя наложила на себя руки, выпив смертельную дозу снотворного. Её не могли спасти, потому что она была студенткой медицинского института, начитавшейся всякого рода романов, она сумела рассчитать эту смертельную дозу и выбрать место так, чтобы никто уже не смог вмешаться в её решение. После себя она оставила старую мать, мою бабушку, одну в обширном доме, где каждый день бабушка зажигает и ставит благовония на два алтаря – ей, младшей дочери, и дедушке.
Бабушка сказала моей маме: «Пусть маленькая Хоан живет со мной». Моя мать не была счастлива её предложению, но не знала, как отказаться. А моя работа в доме бабушки – учёба в школе, покупки на рынке, домашние дела. Моя бабушка готовит, даёт курам корм, поливает орхидеи и старается сделать так, чтобы благовония всегда тлели на двух этих алтарях.

2
Тётя была человеком, полным противоречий, экстравагантным, и одновременно боялась cлухов и суждений. Зла на язык, высокомерна, но очень низкого о себе мнения. Она увлекалась учёбой настолько же, насколько и весельем. У неё было много друзей, однако любила сидеть с ними только в кафе и по существу была человеком, который не может довести начатое дело до конца. В её шкафу полным полно записок с обещаниями, как бы самой себе: буду..., если нет, то... Там же хранятся в большом количестве начатые работы по вышивке и непрочитанные книги. Она нравилась многим парням, но очень скоро их бросала. Многие по ней сходили с ума...

3
И она остановилась. Её избранник – скорее она его любила, а он – нет, по внешности и по характеру оказался по-детски зелёным. Я называла его «этим типом», потому что он мой ровесник, то есть моложе моей тёти на 2 года. За его спиной моя тётя тоже называла его «этим типом». Не пришёл на свидание – она грубо выругалась вслух: «Ублюдок!». А когда пришёл, она не смела показать свой гнев, покорно шла с ним на прогулку, как ни в чём не бывало. Она часто возвращалась домой поздно после таких прогулок, иногда весёлой, рассказывала много разных историй, иногда мрачной и молчаливой, шла сразу к себе в постель спать. Мой отец говорил бабушке: «Ты за ней следи», бабушка только улыбалась: «Если что скажу, то она наоборот поступит. Пусть!».

4
Пусть! Моя тётя всё время таскалась с Ви, несмотря на то, что у этого маменькиного сына есть не то жена, не то любовница в Лонгсуен. Ежедневно из Сайгона он летел на самой красивой машине к ней в провинцию, не обращая внимание на занятия, на практику, на мою тётю. Несколько дней так, и опять к моей тёте льстится с карманами, набитыми деньгами, с модными тряпками. Она спросила: «Зачем вернулся?». «Деньги кончились». «Виделся с Нган? Весело ли?». «Нет, надоела. Она наглая». Таким образом обманывалась на несколько дней моя тётя, весела она была в эти дни, опять себя утешала: «Если рассказывает, то ещё любит». А как-то Ви не смог терпеть, в конце концов всё-таки рассказал о том, что там у них маленький дом, который находится на маленькой улочке, где продаётся очень вкусный ломанный рис с деликатесами, где в постели Нган и Ви лежат, ничем не занимаясь. «Устал, её не хотел». Эти слова никак не шли к сверкающему от радости лицу Ви. Моя мать спросила у тёти: «Суен, как ты можешь терпеть это?». Тётя тогда сидела мясо рубила ножом на доске так сильно, как будто хотела изрубить всю доску, и с бесчувственной улыбкой сказала: «Да он и не является моим мужем, с кем путается - не мое дело». Моя мать тихо сказала: «Не шути, сестричка! Очень трудно с этим порвать!».
На самом деле очень трудно было порвать с ним. В эти дни моей тёте было трудно вернуться к своим дешёвым кафе, к прогулкам без больших затрат. Мир у неё становился тесен, она писала любовные стихи, которые никто не станет читать, и вела очень пасмурные строчки в дневнике, где всегда только три лица – она, Ви и Нган. Она не смела заставить Ви выбрать, боясь, что он выберет Нган, когда почувствует, что она хочет его загнать к стене.

5
В то время я часто заходила в дом бабушки, помогая ей собрать спелые манго, звездчатые яблоки, очистить водосточную трубу или принести воду, когда отрубили электричество, дела, которые моя тётя никогда не делала. Она сидела у стола у окна под тенью саподиллы, разговаривала с бабушкой и со мной, если ей весело было, а если нет, то слушала музыку, вела дневник, писала письма, записки и готова была рассердиться, если кто-то подходил близко. Бабушка говорила, что у неё такой же непостоянный характер, как у моего деда. Только дед не так был склонен к пустым делам, не так любил веселье, как она.
Бабушка говорила, она обидчива, грустна, иногда до такой степени глубокой, что не могла выговорить или выплакаться, только лицо становилось бесчувственным и пасмурным. Я не раз видела её лицо таким и испугалась той бесчувственности, когда она ждала, а Ви опаздывал на свидание. Её лицо было зло и по-траурному мрачно. Я рассказала матери, и она мне в ответ: «Брось, много воображаешь».

6
Её постепенно оставляли друзья. Бедные, с добрым сердцем студенты, полу-артисты с вечной романтичной бедностью – все они неожиданно заметили, что она всех их променяла на Ви. Они старались ей разными способами, образно или прямо, доказать, что Ви на самом деле лишь молодой зелёный малый. Который малоразговорчив потому, что не имеет ничего в голове, чтобы высказать. Который является богатым маминым сыночком, эгоистичен, легковерен и жесток. Несмотря на это, она называла все эти черты характера «мужскими» и «богемными». Таким образом, аудитории в институте с каждым днем становились всё дальше и дальше для них обоих, для неё и Ви. Они непрерывно прогуливали занятия. Непрерывно провалились на экзаменах. В её книжном шкафу в большом количестве накопились заметочки с обещанием: с завтрашнего дня буду, обязательно, надо..., если..., то...

7
...Наконец начались летние месяцы. Исчез дядя Ви. Моя тётя стала более молчаливой, бросила сидеть в кафе, бросила музыку... Ежедневно сидела она у стола под тенью саподиллы, занималась, делала записки на квадратиках бумаги. Моя бабушка спрашивает: «А ты что, не на каникулах, ещё не отдыхаешь?». «Провалилась я на экзаменах!». Это и раньше часто случалось, и бабушка не обращала на это внимание, только звала меня помочь в домашних делах, чтобы тётя занималась.
В её день рождения не было дождя, солнце тоже не особенно палило, однако к ней никто не пришел поздравить, кроме двух девушек-однокурсниц с цветами и неколькими кусками мыла. Моя тётя как попало засунула цветы в старую вазу и поставила их в углу стола. В этот день я принесла ей подарки от моих родителей, сварила ей сладость че. Она лежала в постели, не спала. Я спросила: «Пойдёшь со мной в кафе?». Она встала быстро: «Ага, пошли! Надоело, устала дома сидеть». Я повела её в кафе «Фи Ван», где часто сижу с друзьями. Она с рассеянностью смотрела на улицу, на проезжающие машины и мотоциклы, ничего не говоря. Потом спросила: «Хоан, а у тебя бойфренд есть?». «Да он только друг». Я была счастлива и смущена, когда она спросила о моём молодом человеке. Она продолжала: «Чем занимается? Порядочен или нет?». «Учится он вместе со мной в моей группе. Добрый. Крестьянский сын, порядочный». Она нахмурила брови. «А что ты имеешь ввиду, крестьянский сын?». «Прост умом, тётя. Верит всему, что я говорю, даже шуткам верит!». Она улыбалась бледной улыбкой, тёмные глаза неожиданно стали грустными и странно чистыми. Я вежливо спросила: « А дядя Ви не пришёл поздравить?» Лицо у неё потемнело сразу: «Нет, никто не пришел. У меня сейчас очень мало друзей осталось!». Что-что, а это правда. У неё мало осталось друзей, поэтому мне выпала честь сидеть с ней тут в этот день!

8
Вспоминает моя бабушка, как в последние дни перед смертью она была такой, словно снова обрела радостное настроение. Она сидела в кафе, покупала вкусные деликатесы в подарки, на мотоцикле везла бабушку погулять в разные места, сказав: «Я сдала все экзамены!». И, как в романах распространено, что никто не ожидает случившегося, она отпросилась в Лонгхай на 2 дня. Чтобы несколько дней спустя бабушка получила её, уже мёртвой, из гостиницы в Вунгтау. Не было предсмертной записки с извинениями или обвинениями, как часто оставляют в подобной ситуации, рядом с ней не было фотографий, письма. Только она и пустая упаковка снотворного.
Моя бабушка одела свою младшую дочь в её любимую рубашку цвета мха и мешковатые штаны, которые при жизни она часто надевала на прогулки, и сделала ей прическу «хиппи». Она нанесла бабушке тяжёлый удар. Уйдя из жизни, она не оставила никаких причин, и от этого все беспокоятся, что же они сделали, чтобы моя тётя, которая при жизни известна была своей обидчивостью, обиделась?
На её похоронах не было «дяди Ви». Говорят, он уехал в Куиньён. Я хотела бы, чтобы морские волны смыли его с лица земли!

9
...Уже два года прошло, и никто о ней ясно не помнит, кроме моей бабушки. Знала бы она об этом, она бы не наложила на себя руки напрасно! Мой отец сделал заключение: «Чокнутая! Такая чокнутая, как она, рано или поздно умрёт!». Моя мать сказала: «Ну, наверно, было у них что-то с этим малым Ви». Было или не было, никому неизвестно. В её дневнике не было записано ничего конкретного, кроме пасмурного настроения. В дождливую ли, в солнечную ли погоду, в прогулке или на учебе, настроение всегда пасмурно. И безвыходно. До такой степени, что, прочитав, я чувствую, как в моём уме возникает ощущение «пора умереть!». Со своим напрасным любопытством я попыталась сделать обобщение её жизни и пришла к выводу, что она всё променяла на Ви, и тот от неё убежал, и она не могла остаться на белом свете на ещё один учебный год в насмешливой жалости друзей. Моя мать на это сказала: «Всё это ерунда, ничего не стоит». Правда ли, что ничего не стоит?
Однако всему есть своя цена. Я опираюсь на дверь. В саду гроза, дождь льёт, как из ведра. Поняла бы мать, в этом возрасте могут до какой степени быть сумасшедшими, до какой степени экстравагантными, и до какой степени нужны друзья, чтобы получать от них утешение, и до какой степени хотят мести тоже! Наверное, когда решительно приняла собственную смерть, она представляла себе, как люди плакали, как Ви паниковал, жалел, обнимая гроб, словно хотел последовать за ней в могилу на тот свет... Увы, в день её похорон Ви купался в море.
И было ему много радости и солнца!

(*) Этот рассказ принес известность писательнице Фам Тхи Ванг Ань, по нему снят телефильм (прим. переводчика).
Аватара пользователя
tykva
Супермодератор
Сообщения: 203
Зарегистрирован: 17 мар 2017 14:46
Откуда: Ханой
Род занятий: Переводчик

Re: Рассказы Фан Тхи Ванг Ань - перевод Куинь Хыонг

Сообщение tykva »

Изображение
Фан Тхи Ванг Ань, 1968 года рождения, медик по образованию, закончила Хошиминский мединститут в 1993 году. Член Ассоциации вьетнамских писателей с 1996. Дочь известного поэта Че Лан Вьен и известной писательницы Нгуен Тхи Тхыонг.
Аватара пользователя
tykva
Супермодератор
Сообщения: 203
Зарегистрирован: 17 мар 2017 14:46
Откуда: Ханой
Род занятий: Переводчик

Re: Рассказы Фан Тхи Ванг Ань - перевод Куинь Хыонг

Сообщение tykva »

Базальт

Рассказ

Фан Тхи Ванг Ань

1
Помощник водителя руками громко застучал в кузов, и грузовик с трудом остановился, задние створки открываются с шумом, выплюнув двух девушек в неопрятной одежде, с лохматыми волосами, как бездомные. По двум сторонам дороги за высокими стенами кювета открывается каучуковая плантация с аккуратными рядами деревьев, стоящими в строгом, но запущенном порядке. Небо серое, а базальтовая земля красная. Везде одна и та же картина с извилистой асфальтированной дорогой. Я и Ха с замешательством посмотрели друг на друга: "А почему же так грустью веет, ведь мы только что приехали?".
Мы вдвоем шли по плантации, между рядами каучуковых деревьев. Пусто и скользко. Ха то показывает наверх: «Вон там драконовы когти!», то показывает на стволы деревьев: «Вон чашечки для сбора латекса!» и смотрит на меня, как бы пытаясь узнать, эти диковинные мелочи развлекут ли меня. У меня в жизни не было ни одного весёлого лета. Если не болела, то меня бросали парни, но главным образом – меня бросали парни. Чтобы облегчить грусть, я занимаюсь разными делами. То взялась за киригами - часами сидела вырезала картины из бумаги большущими ножницами, то объединялась с друзьями в их бесконечных поисках новых кафе, которые одно скучнее другого... Этим летом после незначительного недоразумения Туен исчез, и я поняла, что это недоразумение только служило поводом, что он ушёл, потому что я ему надоела. Поэтому я сидела дома, выгребала стопку старых журналов, читала в полусонном состоянии апатии. Ха мне сказала: «Ты такая худющая! Посмотри на меня, я не грущу, поэтому хорошо выгляжу!». Я засмеялась, и правда она хорошо выглядит, ни малейшей морщинки на лице, ни тёмных мешков под глазами из-за бессоницы... И она тоже засмеялась: «В Шуойче, где сад моего дяди, в это время уйма спелых рамбутангов!...».

2
Нет рамбутангового сада, дом её дяди расположен в одиночку на земляном участке, не знаю, как лучше назвать, холмом или бугром. Дом построен в европейском стиле, утонувший в красной базальтовой грязи и пыли. Вокруг дома сыро, обросло травой, веет грустью. Несколько детей, такие же унылые, как и окружающий их пейзаж, сидят на краю цементного водоёма, бесцельно тычут сухими ветками в землю...
Увидя Ха, все шумно бросились к ней с вопросами: «А где твоя мать, где отец?». А я осталась совершенно равнодушна. Хочу лишь кровать, чтобы завалиться поспать.
В доме полным полно детей. Все чумазые, как будто базальт проник в их плоть. На ужине вся семья серьёзно принялась за еду, только самые маленькие временами кричат: «Поймайте муху, вот там, рядом с супом!»... Ха меня успокаивает: «Не бойся. Она не грязная, не кусается». Все с любопытством посмотрели на меня и продолжили есть, только одна из них, девушка с длинными рыжеватыми редкими волосами и бестолковым лицом, опустила пиалу с едой и палочки, внимательно смотрит на меня и заулыбалась, долго улыбается. Тётя поставила пиалу обратно ей в руки, и она снова принялась за еду, кажется, хотела угодить тёте, а так на самом деле её главная забота сейчас, это смотреть на меня, городскую девушку, которая боится безобидных мух, и улыбаться. Ха прошептала мне на ухо: «Это старшая сестра, а ты ешь!» и неожиданно спросила вслух с удивлением: «А где Хоай?» Тётя с дядей ответили с равнодушием: «Ушла куда-то!».

3
Дети вынесли доску с фигурами, объясняя: «Тут у нас вечером идти некуда, да ещё и дождь, грязно на дорогах... Завтра утром мы тебя в сад поведём, дуриан купить. А сейчас давай в кангыа (*) поиграем». И они начали, с каждой стороны сидят по два человека. Ха задумчиво сидит перед доской: «Ну и хитрые. Хотела я скорее добраться до своего дома, однако не дали! Давай мы с тобой на одной стороне, поступим вот таким образом - нужно сначала вывести их фигуры из игры, не дадим им перебить наши ходы!». И начались настоящие азартные страсти и битвы. Маленькие обижаются, чуть повзрослее обдумывают разные интриги, и все взрываются в крике и смехе... Я сижу, спиной опираясь о стол возле кровати, на котором стоит швейная машинка, и заметила, что вдалеке неизвестно с каких пор стоит старшая сестра со спутанными волосами, с полоумной улыбкой и безумством в глазах. Я ей сказала: «Садись на кровать, сестра. Ты зачем стоишь, ноги устанут!». Но она мне не ответила, руками только погладила край кровати в рассеянности. Ха кричит: «Вот и Тхао опять скоро достигнет своего дома, эх, опасно!» и начинает из-зо всех сил нагонять, догоняя фигуру маленькой Тхао. В спешке бросаются игральные кости, дети охают да ахают в зависимости от количества очков на них...
Таким образом проходит вечер, на улице дождь непрерывно моросит. Мухи падают на игральную доску. Я нечаянно увидела старшую сестру и испугалась. В синеватом неоновом освещении её лицо искажается, кажется странно длинным, пасмурным, как будто погружается оно в длительную бесконечную боль. Я тихонько стиснула руку Ха: «Старшая сестра там!». Она поднимает глаза на сестру и как ни в чем не бывало мне отвечает: «Она такая потому, что мы очень веселы!». А когда я повернулась, сестра уже исчезла, словно привидение, и у меня уже нет настроения, чтобы вернуться к фигурам на доске.

4
Игра закончилась, когда все уже зевают во весь рот. Когда всем от мала до велика уже не было сил сидеть прямо, Ха говорит: «Без денег не победишь!»... А дети спрашивают: «Вы где спать будете?». «Дайте кровать у окна, не нужны подушки, да стакан воды, чтоб попить, если вдруг проснусь посреди ночи». И мы с Ха вдвоем так и сидели, смотрели на пустое пологое пространство там вне дома. Дождь перестал, холодно было, с деревьев при каждом порыве ветра сильно капало. Я чувствую внезапную грусть при мысли о Туене, который в этот час, наверно, уже спит, раскосые глаза под очень длинными бровями плотно закрыты, лицо с вечным выражением обиды наискось лежит на подушке, и мне вдруг смешно стало. Ха неожиданно прошептала: «Из-за любви!». Я её переспросила: «Ты о чём?». Она показала жестом на дерево у водоёма: «Старшая сестра». Она там сидит под деревом, словно тень, прямая как бревно, оттого смотрится скорее тупой карикатурой, чем грустной или мечтательной. Я спросила Ха: «Давно ли? Из-за кого?». Ха рассмеялась с иронией: «Несколько лет. Кто-то из служащих в больнице, не знаю, кто именно. Нельзя сказать, что только из-за любви, ведь она была и раньше такой, этот демонов сын служил только поводом...». Я засмеялась: «Разве в такую влюбляются?». Ха фыркнула со смеху: «Когда это в неё влюблялись! Она проходила там медосмотр и в него влюбилась, он на самом деле и не знает, кто она». Ах да, если так, то она действительно слабоумна, от рожденья такая. Мне тоже смешно стало. Раньше я часто представляла образ красавицы-девушки, сошедшей с ума от любви, с венком на голове, в опрятной чистой одежде, которая бродит без целей, без направлений между рядами деревьев, оставляя за собой любовные истории, красивые, как в романах. А старшая сестра Ха, та хранит одностороннюю любовь. В эту ночь на этой восточной земле, когда звучат только крики насекомых, с длинным, безумным лицом, с прямой бесчувственной осанкой, она вызывает только скуку.
...Ха закрывает мокрые створки окна: «Давай ляжем спать, завтра пойдём в сад!». «Нужно ли позвать старшую сестру?». «Не, не надо. Сама войдёт в дом, когда захочет. Ты спи!». Я залезла в противомоскитную сетку. Постель пахнет детским запахом, то ли мочи, то ли слюны, не заснешь. Ха тоже не спится. Она ворочается, чешется. «В постели муравьи, что ли!».
Входная дверь ещё и неплотно закрыта, сквозняк дом продувает, холодно, я потрясла Ха: «А почему старшую сестру никто не зовёт, там холодно, вдруг простудится?!». «Не, даже если зовут, не пойдёт в дом, если не хочет, а ещё, никто не хочет о ней вспоминать!». «Твои тётя и дядя её не жалеют, что ли?». Ха тихо прошептала мне на ухо: «Мой дядя её ни чуть не жалеет, а тётя жалеет, но не смеет показать от смущения. Старшая сестра является «памятью» о первой любви тёти, а дядя узнал об этом только после свадьбы. Эх, наверно, ей думалось, что память от первой любви должна быть романтичной, а на самом деле в конце концов вот такой полоумной оказалась!». И она фыркала, смеясь, показывая своё дерзкое превосходство...
Мне не понравилось, как она таким холодным тоном рассказывает о тёмных семейных делах родственников. Вдруг почувствовав боязнь и неприязнь, я повернулась лицом к стене, прислушиваюсь к шуму листвы за стеной и думаю - ведь неизвестно, когда Ха станет рассказывать другой близкой подруге о моих тайных нехороших историях и насмешливо также фыркать с ухмылкой, как сейчас.

5
Мы проснулись от того, что солнечные лучи через окно светили прямо на наши лица. Где-то там какие-то птицы щебечут, кричат, а не поют. На другой кровати сидит незнакомая мне девушка со свежевымытыми волосами, ищет седые волосы на голове у старшей сестры. Ха спрашивает: «Ты где пропадала, только сейчас показываешься, Хоай?», девушка отвечает с явным шутливым тоном: «Каталась я на лошадях!» и тут же предлагает: «Вы поешьте клейкий рис на завтрак и пойдёмте погулять во фруктовый сад!». Ха прошептала мне на ухо: «Моя сестра Хоай, шаловливая девка». «В какой класс ходит?», спрашиваю я. «Да ждет она сообщение о провалах на вступительных экзаменах в вуз! Совсем не занималась ж! Одни любовные проделки!». Я искосо посмотрела на Хоай, та ответила радостной улыбкой, как бы хотела сказать: «Знаю я ваши перешептывания на ухо! Однако ничего, так ведь и есть!». Старшая сестра все ещё сидит в прежней позе у ножки кровати, с мутными глазами и блаженной улыбкой на губах, иногда восклицает: «Больно! Ты мне больно волосы вырываешь!». Хоай, придавив ей плечи, держит её на месте: «Сиди спокойно, я тебе косы заплетаю. Когда я буду старой, настанет твой черёд мне белые волосы вырывать». Я лежу, смотрю на её шелковые длинные волосы, покрывающие половину лица. Видна только другая половина с белой как жемчужина кожей, один глаз с длинными ресницами, широкий красивый рот, как на рекламных фото в иностранных журналах. Думаю: «Такая красивая, не можешь состариться!».
... Детвора один за другим шли по саду. Пасмурно, а дорога то в гору поднимается, то вниз спускается. Трудно идти. Хоай берёт старшую сестру за руку, идёт рядом со мной и Ха. Маленькие идут позади. Они зовут Хоай: «Давай зайдём в сад господина Кута!». Хоай объясняет нам: «Там в саду господина Кута лучше всего, дёшево продает...» и опирается на старшую сестру, говоря: «Потом, когда у меня будет собственный сад, ты присмотришь за продажей фруктов, хорошо?». Старшая сестра улыбается своей безрассудной улыбкой: «Хорошо!». Дети кричат: «Боже, никто не даст тебе продавать фрукты. Тебя боятся, никто не станет покупать!». Я вздрогнула от неожиданной жестокости детей. Хоай повернулась, одним движением откидывает свои волосы назад и говорит без всякой сердитости: «Это вы не даёте ей жить вместе с вами. Она со мной будет жить!». И снова опираясь на сестру, посильнее стиснула её руку, спрашивая: «Согласилась бы ты жить со мной?». Старшая сестра опять показывает свою безрассудную улыбку: «Согласна я!».
Дождь опять начался, как только пришли в сад. Все побежали в низенький дом, где стоит сильный запах спелых дурьянов, где сидит однорукий старик со своей курительной трубкой. Посмотрев на нас, он заговорил: «То-то, с утра идёт дождь!». А в углу на гамаке лежит молодой человек, на вид как будто только что начавший выращивать усы. Увидя Хоай, он вскочил, в замешательстве, уступая ей гамак. Хоай фыркнула и косо посмотрела на него, но спросила его деда: «Воскресенье, а он никуда не идёт?». «Это потому, что ему не с кем!». Хоай всем нам представляет парня: «Лыонг, врач в медпункте при компании». Хор детских голосов мне объясняет, что это компания и владеет каучуковой плантацией возле их дома.
Дождь перестал идти, господин Кут поторопил молодого медика: «Вот, дождь перестал, ты иди, а то ещё начнется!». Молодой человек пошёл в угол дома, где лежит большой пакет с фруктами, нам объясняет: «Мой родственник из Сайгона приехал навестить. Ну, пошёл я!». Хоай снова бросила на него косой взгляд: «Так просто уйдёшь?». Молодой человек как будто понял, заулыбался: «Выбери, что тебе по душе!». Хоай говорит старшей сестре: «Давай, ты выбери дуриан!». Старшая сестра пошла в угол, выбирает фрукты, а молодой человек радостно расплачивается за красавицу перед сверкающими улыбками всех детей. И обе стороны думают, что это им выгодно.
Как только успели погулять по саду, дождь опять стал лить с неба. На этот раз надолго, небо так и выгнулось. Дети наелись рамбутангами, поторопили Хоай: «Пошли домой, а то не дождёшься!». Ха посмотрела на меня: «Пошли домой!». Хоай посмотрела на небо, тоже сказала: «Ага, пошли!». Она обратилась к хозяину сада: «Дайте, пожалуйста, плащ от дождя, я провожу сестру домой и верну вам!». Господин Кут показал на стену: «Вот у меня только этот кусок непромокаемого брезента, да шляпа нон. Нету у меня плаща!». Хоай улыбается: «Вот и хорошо!» и позвала старшую сестру: «Иди сюда!». Она надела на сестру шляпу нон, перекинула кусок брезента через плечо сестре, на шее сделала большой узел и, довольная, приказала сестре: «Дай сюда ногу, я заверну твои штанины повыше!». Напоследок сказала старшей сестре: «Иди не спеша, сестричка!». Старшая улыбается в непонимании, дети все смеются, весело, с пакетами и корзинами в руках. Все друг за другом осторожно шагают на обратном пути домой, дорога сейчас уже превратилась в жидкую кашицу, скользкую, как воск. Каучуковые плантации по двум сторонам безмолвны, вызывают чувство опасения...
Я прошептала Ха на ухо: «Хоай очень нежно любит старшую сестру!». Ха кивнула, смеясь: «Да, в семье так только она одна, это к счастью, что есть она. Не знаю, без неё как жила бы потом старшая сестра!». Я думаю, это «потом» ещё неизвестно, ведь невозможно же положиться полностью на эту восемнадцатилетнюю девочку, ещё такую шаловливую, как Хоай. Поэтому я улыбаюсь с сомнением. Ха злобно посмотрела на меня: «На самом деле! Хоай целые дни где-то пропадает, но если показывается дома, то никому не даёт старшую сестру в обиду!». Но, словно передумав, добавила: «Ну, хотя да, это сейчас. Потом ещё многое может случиться ведь. Правда?».

6
Возвратившись в город, после ещё месяца каникул и двух недель учёбы в новом учебном году, я получила весть, что Хоай умерла. Утонула, как в обычных несчастных случаях, часто происходящих во время пикников на этом озере. Родные с болью в сердцах ждали, пока искали, и выловили её из воды, когда безжизненное тело уже наполнилось водой, а душа, наверно, уже где-то далеко витает. Её доставили домой, старшая сестра спросила у матери: «Где моя сестра?», и все снова начали плакать, реветь в три ручья, лить больше слез, намного больше, чем когда слышали от других такие вопросы или возгласы.
Я хотела бы узнать, плакала ли старшая сестра. Ха сказала: «Не спросила!». Наверное, на неё никто не обращал внимание.
Опять дождь, дождливый сезон. Я думаю, что на каучуковой плантации, с чашками, в которые течёт латекс, висящими на стволах, в этот час, наверно, очень грустно. И в том маленьком доме, всём красном от базальтовой пыли, старшая сестра, наверно, смотрит в своём безумии на дождь на холмах, обросших травой. Её длинные волосы, ведь уже некому ей помочь причесаться и заплести их в косы, снова безумно распустились...


(*) Настольная игра кангыа:
http://www.nhat-nam.ru/forum/viewtopic. ... 733#p41733

Изображение
Ответить

Вернуться в «Литература - вьетнамская и про Вьетнам»