Незабываемый Вьетнам. Оглавление.

---

[ 1 ] [ 2 ] [ 3 ] [ 4 ] [ 5 ] [ 6 ] [ 7 ] [ 8 ] [ 9 ] [ 10 ] [ 11 ] [ 12 ] [ 13 ] [ 14 ] [ 15 ] [ 16 ] [ 17 ] [ 18 ] [ 19 ] [ 20 ] [ 21 ] [ 22 ] [ 23 ]

Мы защищали Ханой

Николай Николаевич Колесник — Председатель Президиума Межрегиональной общественной организации ветеранов войны во Вьетнаме. А тогда, в середине 60-х годов прошлого века — сержант Войск противовоздушной обороны (ПВО) Советской армии. С июля 1965 по март 1966 он вместе с группой своих боевых товарищей участвовал в отражении массированных американских авианалетов на Северный Вьетнам.

— Как Вы попали в армию и почему именно ПВО? Где готовили специалистов для ПВО в середине 60-х годов прошлого века?

— В армию попал, как и абсолютное большинство советских парней моего возраста, по призыву. Правда, у меня была отсрочка на год по семейным обстоятельствам, о которой я сам и не просил. В результате, был направлен в учебное подразделение на девять месяцев, а потом распределен в один из полков ПВО, несших боевое дежурство под Москвой.

— Когда и как Вы узнали, что направляетесь во Вьетнам? Это был «добровольно-принудительный» процесс или нет? С чем вообще связано присутствие солдат-срочников, и каков был их процент среди направленных из СССР военных специалистов?

— Интересно, что первым об этом нам сказал старшина батареи. Он передал приказ о вызове в полк и сообщил, что мы, видимо, поедем во Вьетнам. Так работал безотказный солдатский телеграф в то время…

Как я понял уже намного позднее из разговоров с нашим командиром дивизиона, фронтовиком, гвардии майором Иваном Константиновичем Проскуриным, ему поручили отобрать солдат и сержантов срочной службы для этой командировки. А кто ж из командиров лучших отдаст куда-то? Вот он и решил отобрать в первую очередь «своих». Командир полка полковник Побожаков Антон Степанович объявил, что нам предлагается поехать в командировку в страну с «жарким тропическим климатом». Согласились почти все, а те, кто ехать по какой-то причине не хотел, в результате и не поехали. Например, на месячных сборах в Митине перед командировкой несколько человек решили демонстративно сходить в «самоволку». В результате, они были немедленно отчислены из команды и отправлены обратно в свои части.

Нашей задачей было обучение вьетнамских боевых расчетов, поэтому срочников в направляемых во Вьетнам первых группах советских военных специалистов ПВО было примерно 70%, остальные — офицеры. Такое же соотношение было и в штате советских боевых подразделений Войск ПВО мирного времени. Например, расчет пусковой установки С-75 состоял только из солдат и сержантов срочной службы.

Уже там, во Вьетнаме, был период, когда в стартовой батарее нашего дивизиона не было ни одного советского офицера. Ничего, справлялись наши сержанты и солдаты… Позже (после 1967 г.) это соотношение немного изменилось — офицеров стало более 60%.

— Как добирались до места, и что больше всего поразило сержанта Колесника в первую очередь? Где именно пришлось воевать?

— До Ханоя добирались самолетом, с посадками в Иркутске и Пекине, а также с незапланированной посадкой в китайском городе Чанша. В это время на Ханой был массированный налет, и нам пришлось пережидать его в Китае. Поражало все: природа, люди, климат и первая бомбежка, под которой пришлось побывать, и сильная жара…

А воевать пришлось во многих местах. Но, в основном, первые зенитноракетные дивизионы прикрывали Ханой, порт Хайфон и крупные промышленные и транспортные узлы. Места дислокации менялись после каждого боя.

— Когда Вы поняли, что это будут реальные боевые действия?

— Нас ведь в Москве ориентировали на то, что будем просто обучать и готовить вьетнамские расчеты. О том, что обучать придется прямо на боевых позициях, известно стало лишь там, во Вьетнаме. Ну, это понятно. Военное положение было очень сложным: ежедневные непрекращающиеся налеты, и не было у наших вьетнамских товарищей ни времени, ни возможностей, чтобы откладывать вывод зенитно-ракетных комплексов на боевые позиции. Ведь массированные авианалеты и бомбардировки американской авиации наносили очень большой урон стране. Гибли люди, целые города оказывались в руинах. Так что дальнейшее обучение, боевое слаживание и стажировку вьетнамских расчетов пришлось проводить прямо на боевых позициях.

— Как оцениваете противника, его подготовку и действия, разведку и т.д.? Были ли случаи бомбежек позиций ракет, попытки диверсионных действий или захвата?

— Противника оцениваю как опытного и хорошо подготовленного. Американцы быстро меняли тактику, активно стали применять всевозможные помехи, ракеты «Шрайк». Это была постоянная борьба, с оперативным реагированием на каждый шаг другой стороны.

Случаи бомбежек были, но наш 61 дивизион под бомбежки не попадал: обычно сразу после пуска ракет мы успевали уйти с позиции, в несколько раз перекрывая норматив сворачивания дивизиона в походное положение. Иначе было нельзя — по выявленным позициям ракетных установок американцы тут же наносили ракетно-бомбовые удары.

А вот попыток захвата нашей техники или военнослужащих не было. Попытка диверсии или, скорее, саботажа была… В одном из дивизионов по команде «Пуск» ракеты не пошли, начали выяснять причину, оказалось, разъемы стартового двигателя у ракет расстыкованы. Ну, армейская контрразведка у вьетнамцев работала как надо, быстро выявила, кто это сделал. Больше таких случаев не было.

— Доводилось ли Вам лично видеть пленных летчиков сбитых самолетов или дело ограничивалось только слухами?

— Лично не видел ни разу. Да наше присутствие во Вьетнаме и не афишировалось. Достаточно сказать, что всю командировку мы проходили в «гражданке», безо всякого личного оружия и даже без каких-либо документов, которые хранились в нашем посольстве. Поэтому никто нашим военным сбитых американских летчиков не показывал. Да и наших специалистов американцам — тоже. Зачем? Особенности изменения тактики и боевого применения авиации противника мы видели сами, остальное до нас доводили вьетнамцы через наших офицеров. Участвуя в боях, мы и сами учились, на себе ощущая все новые контрмеры авиации США.

— Участвовали ли в налетах южновьетнамские летчики?

— Мы знали о том, что на стороне США воюют австралийцы, южнокорейцы, тайцы и т.д. Но про пилотов из Южного Вьетнама, участвовавших в авианалетах на Северный Вьетнам, я не слышал. Во всяком случае, среди сбитых нами летчиков были только американцы, насколько мне известно.

— Быт рядовых советских солдат — чем он отличался от солдат Северного Вьетнама или советских офицеров? Самые большие сложности для солдата (климат, болезни, оторванность от дома и пр.)?

— Все мы находились в одинаковых условиях и переносили те же лишения и трудности. Наш быт практически ничем не отличался. Офицеры жили в другом помещении, но в точно таком же, будь то кирпичное строение, хижина из бамбука или обычная походная палатка, иногда, почему-то, в зимнем исполнении. Питались мы из одного котла. Самые большие трудности — невыносимая жара и высокая влажность. У некоторых наших людей просто почки не выдерживали, хотя раньше медицина их признавала вполне здоровыми.

И ещё, самое тяжелое — это заправка ракет окислителем. Представьте: в условиях 35-градусной жары нужно надеть на себя защитный костюм из шинельного сукна, обшитого спереди прорезиненной тканью, высокие резиновые сапоги, противогаз и прорезиненный капюшон, резиновые перчатки. И в этом «скафандре» минимум 40 минут надо крутить вентили, ключи, работать со шлангами. А окислитель — очень токсичный. Когда заканчиваешь работу и снимаешь костюм — почти килограмм собственного веса потерян. И все тело чешется, как будто ошпарили крапивой.

— В ряде источников написано, что Вы исполняли обязанности командира стартового взвода, т.е. заменяли в боях офицера. С чем это связано?

— Просто не хватало наших специалистов. Мы ведь сокращенными расчетами мирного времени обеспечивали развертывание сначала Первого, а потом и Третьего вьетнамских зенитно-ракетных полков. Вот и пришлось нам каждому взять на себя обучение нескольких вьетнамских расчетов. Конечно, вьетнамским зенитчикам поначалу тоже было очень трудно.

Да и чисто физически им сложно было, ведь на каждый расчет в боевых условиях ложатся очень серьезные нагрузки. Они вдвоем повисали на одном рычаге там, где мы справлялись по одному. И ростом они были поменьше, и кормили их не очень сытно — война.

Поэтому приходилось им помогать и одновременно язык осваивать для успешной работы с расчетами, особенно в боевой обстановке. Ну, не весь, конечно, но основные команды и термины я освоил быстро. А вьетнамцы, кстати, тоже стали понимать основные команды по-русски.

— Как Вы тогда оценивали результативность советской военной техники вообще и ПВО в частности? Ведь не секрет, что все усилия зенитчиков приводили лишь к небольшим потерям авиации американцев, практиковавших массированные налеты десятками и даже сотнями самолетов?

— Как самую эффективную технику ПВО в мире на тот момент. И это не просто слова. Я ведь видел результаты своими глазами, а не понаслышке.

До сих пор многие не понимают реальной роли ПВО в окончании той войны. Когда говоришь, что если бы мы поставили туда комплексы С-125 пораньше, то и война бы тоже закончилась быстрее, люди удивляются. А ведь до нашего приезда американские бомбардировщики шли на высоте 3–5 тысяч метров и снижались лишь при подходе к цели, то есть были малоуязвимыми для зенитной артиллерии ВНА. После первого шока от потерь вследствие применения наших С-75 они тут же прижались к земле и стали летать на высоте от 50 до 200 метров. Но тут они стали более уязвимыми для зенитных пушек и пулеметов, особенно — спаренных и счетверенных ЗПУ, эффективность которых повысилась в разы.

Что касается небольших потерь американцев, то вначале они, действительно, были небольшими, потому что зенитных ракетных дивизионов было мало, да и ракет не хватало. Но постепенно росло и число пусковых установок, и число обученных солдат и офицеров ЗРВ ПВО ВНА. Росли и потери американских ВВС. А тактику мы фактически их заставили поменять и первыми несколькими дивизионами.

Да, американские военные стремились подавить сопротивление, «вбомбить Вьетнам обратно в каменный век». Потому и бомбили регулярно и «тропу Хо Ши Мина», и города Северного Вьетнама. Но одно дело лететь высоко над беззащитными городами, а другое — понимать, что из каждого вылета кто-то может не вернуться. Надо отметить, что после первых побед наших расчетов, американские военные летчики стали отказываться летать бомбить территорию Северного Вьетнама. Их командованию пришлось принимать срочные меры, в том числе, повышать выплаты за каждый боевой вылет, производить замену летного состава авианосцев.

— Боевой счет Вашего дивизиона и, если можно, подробное описание боевых эпизодов. Как вообще велся подсчет сбитых самолетов и их «раздел» между ракетчиками и ствольной артиллерией вьетнамских ПВО?

— «Мои» дивизионы Первого и Третьего вьетнамских зенитно-ракетных полков ПВО в тех боях, в которых я участвовал, сбили 15 самолетов противника. Подсчет велся своеобразно, но мы результаты своей работы почти всегда видели визуально. Наиболее запомнившийся — конечно, самый первый бой.

Надо отметить, что самыми первыми открыли боевой счет не мы, а дивизионы под командованием майоров Бориса Можаева и Федора Ильиных (их дублерами были капитаны Нгуен Ван Тхань и Нгуен Ван Нинь). Они сбили 3 американских истребителя-бомбардировщика под Ханоем 24 июля 1965 года. Наш первый бой состоялся поздно ночью 11 августа 1965 года у деревни Зашон в провинции Ниньбинь. Запомнился тем, что на позиции, расположенной в 8 км от города Фули, мы за день 18 (!) раз занимали места по боевой тревоге. И все — безрезультатно. Вымотались страшно. И в результате, спросонья вьетнамский расчет никак не мог найти выход из палатки, когда нас поднял очередной сигнал тревоги. Но мы все же успели снять чехол с пусковой ракеты и своими глазами наблюдали взрыв подбитых самолетов. По итогам боя выяснилось, что тремя ракетами было сбито четыре самолета противника.

Это был первый бой и для нашего 61-го дивизиона зенитно-ракетных войск ПВО ВНА, который потом первым получил звание «Героический».

— За что Вы были награждены столь высоким орденом (как известно, далеко не каждый офицер был награжден орденом Боевого Красного Знамени)? Какие ещё награды у Вас были?

— Я увольнялся в запас с орденом Боевого Красного Знамени, вьетнамской медалью Дружбы и медалью «20 лет победы в Великой Отечественной войне». А награжден был, по всей видимости, по совокупности боев и за высокие результаты стартовых батарей Первого и Третьего ЗРП, которые мы обучили боевой работе. Вообще-то, с награждением логику иногда понять трудно: вот мой командир дивизиона, уже давно ушедший от нас, Иван Константинович Проскурин был награжден лишь орденом Красной Звезды. Ну и досрочно получил очередное воинское звание — подполковник. По возвращении из Вьетнама он стал командиром нашего полка. Но кроме меня из солдат нашей группы орденом Боевого Красного Знамени были награждены младший сержант Анатолий Бондаренко и сержант Арсений Дуркин. Не говоря уже о шести офицерах. Остальные были награждены орденами Красной Звезды, медалями «За отвагу» и «За боевые заслуги».

— Много написано о том, что, несмотря на масштабные поставки техники и вооружений, советским военным было очень сложно работать. Сильны были у вьетнамцев прокитайские настроения, сложно было добывать информацию и образцы трофейной техники и оружия. Насколько были верны такие утверждения?

— Я такого не заметил. Правда, были у некоторых вьетнамцев такие настроения поначалу: мол, китайские товарищи поставляют нам новейшие МиГ-17, а советские — устаревшие ЗРК С-75. У нас даже один переводчик-вьетнамец перед первым боем позволил себе выразить сомнение в том, что наши ракеты попадут в цель. А после того, как мы тремя ракетами сбили четыре самолета, его спросили: «Ну как, хорошие ракеты привезли льенсо (советские)?». Он виновато ответил, что был неправ. На этом все разговоры закончились. Хотел бы только подчеркнуть, что в 1965–66 гг. советско-китайские отношения ещё не обострились до такой степени, как это было позднее. Мы и летели во Вьетнам, и возвращались обратно через Китай. И принимали нас там хорошо.

— Сколько всего советских военных специалистов (СВС) прошло через Вьетнам? Принимали ли участие в оказании помощи Вьетнамской Народной Армии представители других родов и видов войск? У Вас, как председателя общественной организации ветеранов войны во Вьетнаме, должны быть примерные цифры.

— Да, принимали. Кроме специалистов ЗРВ в составе Группы советских военных специалистов во Вьетнаме были специалисты РТВ (Радиотехнические войска), артиллеристы, связисты, танкисты, автомобилисты, медики, специалисты радиоразведки, военно-научная и военно-промышленная группа, экипажи разведывательных кораблей Тихоокеанского флота. Была небольшая группа летчиков-инструкторов МиГ-21. Их общая численность небольшая, т.к. 90% из числа Группы СВС во Вьетнаме составляли специалисты ПВО. Всего за годы войны через Вьетнам прошло примерно 11 тыс. советских военнослужащих: 6,5 тыс. офицеров и около 4,5 тыс. солдат и сержантов срочной службы.

— Пресса, с легкой руки автора кинобоевика «Рембо», успешно пересидевшего Вьетнамскую войну в Европе, переполнена фантазиями о сотнях и тысячах советских десантников и спецназовцев, которыми кишели джунгли. На профильных форумах, ссылаясь на какие-то «источники», утверждают даже, что в Южном Вьетнаме активно воевали советские десантники и морские пехотинцы срочной службы. Как Вы можете прокомментировать это?

— «Рембо» — это сказка с отчетливым привкусом пропаганды и желанием «переиграть» на экране проигранную в реальной жизни войну. Неудивительно, что её снял фантазер, сам уклонявшийся от прямого участия в войне. Можно долго перечислять ляпы этого «блокбастера», но вот лишь несколько фактов:

а) нашей организации ветеранов войны во Вьетнаме такие случаи участия советских десантников и морских пехотинцев в боевых действиях во Вьетнаме неизвестны. А мы, поверьте, уже очень много лет работаем над изучением вопроса всесторонней советской военной помощи Вьетнаму в годы войны. Изучение захваченных в боях вьетнамцами или полученных со сбитых самолетов образцов техники и снаряжения, нового оружия — этим занималась техническая разведка (военно-научная группа). Свои задачи решали и специалисты радиоразведки. В направлении во вьетнамские джунгли каких-то советских спецгрупп не было никакой необходимости.

б) чему наши «крутые» специалисты могли научить вьетнамцев? Как воевать в джунглях? Так они к тому времени уже 25 лет в них воевали непрерывно. С японцами, французами и американцами по очереди. Или рукопашному бою? Так они свои боевые искусства развивали сотни лет.

в) агентурная работа разведки без всякого грохота и шума давала очень эффективную информацию. Их бомбардировщики ещё только взлетали с базы на острове Гуам, а вьетнамскому военному командованию и нашим командирам уже было известно, сколько их, куда и каким курсом направляются. И вьетнамские Войска ПВО готовились к встрече «дорогих гостей».

г) учебные центры были. И в СССР, и в Северном Вьетнаме. Там, разумеется, были военные инструкторы из СССР. Помогали осваивать технику и современное вооружение. Но не скакали сотнями по джунглям в непонятной форме с советскими погонами и с «Калашниковыми» наперевес. У нас, зенитчиков, напомню, была только гражданская одежда. И даже офицеры не имели личного оружия. А ведь мы находились на территории Северного Вьетнама, независимого государства, и прибыли по просьбе его законного правительства.

— Как оцениваете солдат и офицеров Северного Вьетнама?

— Очень высоко. Несмотря на откровенно недостаточное питание, плохое снабжение, разрушенную многочисленными войнами экономику, солдаты и офицеры Вьетнамской Народной Армии были настоящими патриотами и знали, за что воюют. Боевой дух и стойкость вьетнамского солдата были высочайшими. Учились самоотверженно и воевали так же. Горжусь, что мы могли им помочь в борьбе за независимость и объединение их родины.

Кстати, и награждали их вовсе «не густо» в то время. Война только разгоралась, побед было немного, ну и наград — соответственно. Но воевали они не за ордена, а за свободу и независимость Вьетнама.

— Отношение рядовых вьетнамцев — что Вам запомнилось больше всего?

— Когда мы в первом бою сбили тремя ракетами четыре самолета, нас ночью, по-моему, пришло поздравить чуть ли не полпровинции. Относились к нам очень хорошо. И старики, и дети — все. Хотя, один раз нас, троих «подозрительных» европейцев в штатском, недалеко от стартовой позиции захватили в плен местные ополченцы с пиками. Оказывается, ловили катапультировавшийся экипаж сбитого американского самолета. Но стоило сказать, что мы «льенсо» (советские) — и обстановка сразу разрядилась. Помогло и то, что мы шли втроем. Ведь экипаж американского самолета состоял из двух летчиков. В общем, связались с ближайшим постом вьетнамской армии и все выяснили.

Запомнились, конечно, больше всего, солдаты тех расчетов, с которыми вместе несли службу и воевали. Ну, и вьетнамские девушки, что естественно для молодого сержанта. Хотя вольностей никаких себе никто не позволял. Да и не до того было.

— По окончании командировки на войну что стало с Вами и Вашими товарищами — «срочниками». Получили ли Вы отпуска, досрочную демобилизацию или просто отправились дослуживать в свои части?

— Часть моих товарищей из Вьетнама уехали раньше, в связи с тем, что подходил к концу срок их трехлетней срочной службы. Я же, после возвращения в Союз, прежде всего, оказался в госпитале из-за проблем со здоровьем. Ещё во Вьетнаме я вместе с несколькими товарищами попал в госпиталь на 17 суток с диагнозом «амебная дизентерия». В результате, по возвращении из госпиталя, при росте в 177 см., я весил всего 49 кг… Ещё до поездки во Вьетнам мне был объявлен отпуск на 10 суток, да ещё за эту командировку всем нам дали по 20 суток отпуска, поэтому я поехал домой, в свою Горловку, на целых 30 суток. Но отгулять отпуск полностью мне не удалось — телеграммой вызвали в часть в связи с избранием делегатом XV съезда комсомола. Дослужил я, как положено, до конца своего срока службы.

— Как обеспечивался режим секретности? В частности, многие ли солдаты и сержанты были награждены? Разрешено ли Вам было носить полученные награды, как и где их вручали, чем объясняли их наличие непосвященным? Хотя бы родители знали, где и как заработаны эти боевые награды?

— Каких-то особых мер секретности именно в связи с награждениями не было. Награждены были все военнослужащие нашей группы: и солдаты, и офицеры. Первая группа была награждена к 7 ноября 1965 года, а вторая — перед самым Новым, 1966-м, годом. Это, как нам сказали, было первое после Великой Отечественной войны вручение боевых наград советским воинам за границей СССР. Ряд моих товарищей были награждены медалями, другие — орденами.

Если меня, увидев награды на мундире, в Москве спрашивали: «Откуда?», я всегда отвечал «оттуда» или «из страны с жарким климатом». Мужчины старшего поколения, в то время почти поголовно прошедшие войну, понимающе жали руку и больше ничего не спрашивали.

Но это было пару раз максимум, когда в работе съезда комсомола участвовал и приезжал в Москву из полка на электричке в парадной форме.

В отпуск я поехал в «гражданке», сразу после госпиталя. Маме, конечно, сказал. А в полку, да и других частях Московского округа ПВО, делиться боевым опытом пришлось неоднократно. Никто нас особо среди своих и не «маскировал», да это и невозможно было — и до, и после нас в свои части возвращались из Вьетнама другие солдаты и офицеры. Другое дело — такое интервью в то время было невозможно в принципе.

— Приходилось ли Вам общаться с американскими ветеранами войны во Вьетнаме? Их отношение к Вам и Вашим боевым товарищам?

— Общаться несколько раз приходилось здесь, в Москве, в последние годы. Это были, в основном, морские пехотинцы и пилоты вертолетов. Ну, с общением с нашими вьетнамскими братьями по оружию это, конечно, не сравнить (смеется).

Из летчиков, совершавших налеты на Северный Вьетнам, пока ни с кем встречаться не пришлось. В Музее Войск ПВО мы встречались с сенатором, старшим дуайеном сенатского корпуса Джоном Смитом. Он возглавлял на момент нашей встречи комиссию по розыску военнопленных. Надо отдать им должное: американцы уделяют этому вопросу очень большое внимание.

Сам Джон Смит запомнился каким-то вальяжным высокомерием по отношению к нашим ветеранам боев во Вьетнаме, собранным на встречу по его просьбе. Его интересовали только слухи о до сих пор якобы удерживаемых в России пленных американских летчиках. Но мы спокойно повторили свои аргументы о том, что никакого смысла вывозить сбитых американских летчиков против их воли в СССР не было. Такие вещи в условиях противостояния сверхдержав были очень рискованными. Все, что было нужно, в плане информации о новой технике и её боевом применении, от этих летчиков можно было получить прямо там, в Северном Вьетнаме, без всяких ненужных осложнений.

Иное дело, если кто-то из военнослужащих США дезертировал (такие приезжали к нам через Европу) или просто сам по своей воле решил перебраться в Союз, так это их право «свободной демократии».

— Вы побывали во Вьетнаме уже в этом веке, спустя сорок лет. Как относится к той войне и Вашему участию в ней новое, молодое поколение вьетнамцев?

— Старшее поколение относится к нам очень хорошо. Там ведь после объединения страны и победы над мощнейшим противником сначала была общая эйфория, подъем национальной гордости и патриотизма. В этих условиях воспоминания о нашей помощи техникой и специалистами, прямом участии в тех боях были совсем не на первом плане. И это вполне понятно. К тому же, про нас больше знали на Севере, где мы и находились со своими ЗРК и пусковыми установками.

Теперь, после развала СССР, вьетнамцы осознали, что потеряли самого мощного и надежного союзника. Поэтому и молодое, более прагматичное, поколение с интересом расспрашивало нас о тех боях и неизвестных им деталях той войны. Ну, молодые военнослужащие зенитноракетных войск ПВО Вьетнама относятся, конечно, с безусловным уважением.

— Теперь, по прошествии более сорока лет, как Вы оцениваете свое участие в тех боях и в становлении зенитно-ракетных войск ПВО Северного Вьетнама?

— Для меня те бои до сих пор остаются самыми яркими событиями в жизни. Я и мои боевые товарищи — и советские, и вьетнамские — участвовали в исторических событиях, ковали победу, в прямом смысле слова. Помочь людям в беде — это благородно. Я всегда гордился тем, что оказывал помощь вьетнамскому народу в борьбе за его независимость и принимал участие в создании зенитно-ракетных войск Вьетнама. За прошедшие сорок с лишним лет я не изменил своих взглядов.

Альманах "Искусство войны" №3 (8) - 2008

[ 1 ] [ 2 ] [ 3 ] [ 4 ] [ 5 ] [ 6 ] [ 7 ] [ 8 ] [ 9 ] [ 10 ] [ 11 ] [ 12 ] [ 13 ] [ 14 ] [ 15 ] [ 16 ] [ 17 ] [ 18 ] [ 19 ] [ 20 ] [ 21 ] [ 22 ] [ 23 ]

Незабываемый Вьетнам. Оглавление.